Мой путь в Африку

Я даже не помню, когда это началось. Одно из первых воспоминаний о моей будущей любви к Ближнему Востоку относится к школьным годам. Мой папа работал в Марокко, и я решила, что непременно как-нибудь съезжу туда. Позже, уже в университете я впервые сформулировала себе план «покорение Карандашей северной Африки», меня манил Алжир. Я не знала тогда об арабском языке ничего и рассчитывала на французский. Который, впрочем, едва знала.

А потом случайно я прилетела в Египет. Сидела и смотрела, как солнце скрывается за вершинами Южного Синая и подумать не могла о возвращении. Но отпуск кончился, я истерически придумывала в России пути отступления назад. Хотела бежать, бросая обозы, хотела покорить Ближний Восток. Дала себе 5 лет и обещание побывать везде, двинуть по волонтерской программе в Кению, и даже миссия Красного Креста в Судане казалась чем-то манящим.

Но нужно с чего-то начинать, я перерыла интернет и выяснила, что у меня есть 2 пути, Египет или Эмираты. Эмираты испугали суровыми собеседованиями в самых знатных отелях Петербурга и строгой дисциплиной казарменной жизни.

По сравнению с этим Египет показался прекрасным выбором. Сертификат о знании ста диалектов не просили, в нерабочее время живи как хочешь. Я решила, что с этого можно начать. А потом можно и в Эмираты попробовать. Да и я хотела ехать на восток, чтобы видеть восток, а не стены отеля и тех же самых русских, что вижу дома. Не хотелось жить в отельной оранжерее, подавайте мне аутентичной жизни.

Так я оказалась впервые в жизни в Хургаде, без обратного билета и осмысленности. Привезла с собой пустоту и раздрай из-за тяжелого отъезда от близких. Но вся пустота быстро наполнилась счастьем. Грязная Хургада вызывает до сих пор приступы ненависти и гнева, но вместе с этим именно там мое место силы. Там я заряжаюсь от вселенской батарейки. Южный Синай и улицы Шарм-эль-Шейха поблекли и не значат ничего по сравнению с Дахаром.

[one_half padding=”0 2px 0 0″]
[/one_half][one_half_last padding=”0 0 0 2px”][/one_half_last][one_half padding=”0 2px 0 0px”][/one_half][one_half_last padding=”0 0px 0 2px”][/one_half_last]
Старушка в воротах дома напротив регулярно разговаривала со мной. Хозяин магазина с фальшивыми сумками Вюитон сидел с утра на стуле у магазина и непременно желал мне доброго утра, когда я шла на работу. На площади в саду под деревьями есть кафе, где я сидела на подушках и пила чай. А чуть дальше пекарня под вывеской «восточная пицца», там подросток делал самые вкусные в мире сладости, липкие медовые пироги, и корицей пахло на всю площадь.

Мне открылся космос, я вдруг прикоснулась к вечности и испытала такое чувство единения с миром, которое невозможно ни описать, ни объяснить логически. Заодно меня захватила любовная лихорадка, и план жизни поменялся в очередной раз.

Мы хотели купить домик у моря, рассматривали новые дома около пляжа в Дахаре, он хотел чтобы непременно окна смотрели на море, а я хотела чтобы окна были до пола. Мы, гуляя, размышляли этот дом или лучше соседний. В тот момент я уже почти научилась жить сегодняшним днем и не строить больше планов. Но планы теперь нужны были ему, и я жмурилась от солнца, запрокидывая голову, чтоб получше изучить окна очередного беленького двухэтажного дома у моря.

[one_half padding=”0 2px 0 0px”][/one_half][one_half_last padding=”0 0 0 2px”][/one_half_last]

Революция

Хотя как могут люди вообще строить планы, если Вселенная измеряет все вечностью и делает все по-своему. Может я была слишком счастлива, чтобы смотреть по сторонам, но для меня все стало неожиданностью. Был конец января, я впервые вылезла на прогулку на пляж и сидя в шортах на камне, болтала ногами в море. Радовалась, что стало тепло и уже скоро можно будет купаться. Что мы пережили зиму и начался новый год жизни в Африке, который несомненно будет лучше прежнего. Он уехал по делам в Каир, я осталась в городе одна.

И наутро всё сломалось. Телевизор показывал ужасы, на площади никто не сидел в кафе, корицей пахло будто бы меньше, а на улицах Дахара стояли бронемашины и военные с пулеметами. Каир закрыли на въезд и выезд, дорогу Каир-Хургада перекрыли. Я была одна и без надежды на подмогу. Отключили телефоны, интернет и стало не по себе.

Когда через несколько дней я осталась без работы, то не знала как поступить. Денег оставалось еще на месяц-два жизни, или на один билет в Россию. Я боялась, что через 2 месяца когда деньги кончатся вовсе, отели не откроются, а моя контора не возобновит работу, и тогда мне будет не на что улететь и не на что продолжать жить.

Возвращение в Россию

Я улетела. Оставила вещи, надеясь вернуться через 2 недели. Моя подруга-египтянка утверждала, что это не может быть всерьез, поэтому скоро все образуется. Летняя одежда не пригодится в феврале в Петербурге, так что я без чемодана. Бежала, бросая обозы. Самолет был полупустой, я корила себя, что вот, никто не летит, почему я трус? Мне потом сказали, просто я была последней, все бежали раньше.

Петербург встретил слякотью, нулем градусов и темнотой. Из самолета пришлось пешком идти в автобус, и мои тряпичные тапочки намокли от снежной жижи. Я прокляла всё, себя, свою трусость, малодушие, в тот момент я уже была готова терпеть любые лишения и танки на площади, но только бы вернуться.

Опять напрасно построив план на 2 недели, я застряла в России. Мой рейс оказался последним, Россия прекратила авиасообщение. Конечно, были пути в обход. Но дорого и очевидно, что работы в Хургаде нет, раз нет туристов и прибывающих самолетов. Я ждала, как выброшенная на берег рыба. Целых 2 тоскливых месяца. Один из которых я просидела дома безвылазно, а последние деньги я потратила в несколько дней в психическом шопинге летних вещей для счастливого возвращения на юг. Через два месяца Россия открыла полеты. Первый самолет встречали фанфарами и ковровой дорожкой.

Мой драгоценный отложил пулемет и охрану родительского дома, собрал вещи и сказал — еду в Хургаду, бери билет. Жду тебя дней через 5, пока подготовлюсь. Вычищенные ковры и сладкие пироги будут ждать дома. Мы поговорили, он сел в машину и через 6 часов должен был уже трезвонить мне из Хургады.

Но он не позвонил. Ни в тот вечер, ни на следующий день. Я недоумевала, как можно быть таким необязательным, и позабыть в хозяйственной суете о своих обещаниях. Пожимала плечами и работала на работе. Через 3 дня мне сообщили, что до Хургады он не доехал 50 км и машина разбилась. А он в реанимации.

Я думала, мои унылые месяцы в России кончились. А они только начинались.

Он очнулся, травма позвоночника парализовала ноги, и никто не хочет делать прогнозы. Он просил меня не приезжать: «я с ума сойду, если буду знать, что ты одна в этой сумасшедшей стране».

И потекли дни, когда не то, что планов нет, а когда вообще не знаешь ничего ни о чем. Я робот-работник, в Петербург пришла весна, скайп-сессии с паралитиком нужны как воздух, но от них хочется рыдать, реветь в голос, сотрясая стены.

Снова Египет

Наконец я прилетела опять. Он учился ходить, врачи обещали, что все будет хорошо. Я окончательно научилась не строить планов и думать только о сегодня. На работе брала все положенные мне отпуска, потом еще дополнительные за свой счет, а потом открыла возможность летать в Египет на выходные. Меня как-то узнала офицер таможни в Пулково, только открыла паспорт — о, это снова вы?

Поездки окончательно меня разорили, но разве тогда это было важно? Шаг, еще шаг, опора на трость, ночью воет, потому что обезболивающие не помогают больше. Но алкоголь снимает боль в любом случае. И в какой-то раз, когда он уже хромал без трости, спросил меня, когда я окончательно вернусь в Хургаду? Вот круг замкнулся.

[one_half padding=”0 2px 0 0px”][/one_half][one_half_last padding=”0 0px 0 2px”][/one_half_last]

Я поняла что не хочу. Город, который я по привычке считаю своим, который снится мне, и с закрытыми глазами я наизусть пересчитываю шаги по улице и вывески магазинов. Город, в котором я прожила такие счастливые моменты. Это город, в который я не хочу вернуться. Революция затянулась, и я не знаю, может завтра меня снова выставят с работы, в магазинах снова начнется паника и как будто нехватка продуктов, а у меня опять денег только на билет. Я не хочу жить в стране, в которой воевать всем больше нравится чем работать. А на горном перевале где-то в Мукатамских горах, автомобили, помнящие еще советских строителей Асуана могут запросто взять и потерять колесо. И пассажир потеряет ноги или жизнь. Это не моя война. Я была не готова вернуться.

Наверное, я устала и теперь, когда он стоял на двух ногах, я могу больше не быть силачом. Я слабак, девочка и буду капризничать. Раньше он всегда говорил что в этой вашей России жить не будет никогда. Съездит разок на белые ночи глянуть, но жить — увольте. Но теперь передумал.

Эпилог

Я летала еще немножко на выходные, потому что слетать чартером дешевле, чем отправить документы курьерскими службами. Последний раз я посмотрела на огни Хургады и вот мы дома. Здесь холодно и нет дешевого манго, зато есть простуды, теплые варежки и около дома если подскальзываешься, береги свою поломанную спину.

Тут радостная нищета по итогам года, пришлось начать с чистого листа. У меня все та же случайно найденная работа, которая все это время не давала свихнуться, поход в ЗАГС и штамп в паспорте.

А когда он только приехал, и мы гуляли вокруг здания моего университета, я подумала, неужели это на самом деле. Я никогда не надеялась, что буду бегать, размахивая руками в варежках, и рассказывать, что тут вот училась. И теряла веру в то, что он будет стоять живой рядом, ножки, ручки, голова. Иногда мы не умеем радоваться простейшим вещам. Вот человек. Без инвалидной коляски, костыля, без пулемета, в конце концов. Это ли не счастье?

Мои грандиозные планы? Теперь у меня их нет: видимо, волонтерам в Кении и Красному Кресту в Судане придется обходиться без меня. Путешествие, запланированное как разминка перед великими делами, стало самим по себе великим делом. И правда надеюсь, что приключений больше этого у меня не будет. Свою норму я получила: научилась ценить нынешний момент, довольствоваться тем, что имею и не зацикливаться на материальном. И радуюсь, что я еще легко отделалась на этих жизненных уроках.

Пост написан для конкурса “Чему меня научил…”  блога Елены Аникушиной